Нет, наверное, человека, который не держал в руках грампластинку, вернее, не прослушивал записи. Сегодня диски, компакт-кассеты – это такая же продукция, как книги, журналы. Заводы выпускают их миллионными тиражами, получают огромную прибыль. Проблем с переводом на новые условия хозяйствования, казалось бы, возникать не должно. Однако… Тиражирование грампластинки заводами нормально вписывается в экономический механизм. Но как определить эти условия для создания самого предмета тиражирования – художественного произведения, его тематического содержания, качества, идеологической направленности и коммерческой необходимости? Этот вопрос совершенно не проработан, а от его решения зависит очень многое. Давайте вместе попробуем оценить ситуацию. Начать придется с технологии.

Как рождается грампластинка

Магнитные записи производятся на восьми студиях Всесоюзной фирмы «Мелодия», причем более 50% объема работ ложится на цех звукозаписи Всесоюзной студии в Москве. В его отделении механической записи уже все программы фирмы «переносятся» на медный диск. Вот эту продукцию Всесоюзная студия грамзаписи продает Московскому опытному заводу «Грамзапись», который гальваническим методом изготовляет металлические оригиналы и матрицы для производства грампластинок заводами страны (Апрелевским, Ленинградским, Рижским, Ташкентским), а также прессует небольшие партии пластинок. Кроме того, Тбилисская студия, Таллиннский и Рижский заводы, выпускающие компакт-кассеты, получают специальные магнитные оригиналы для тиражирования. Внешнеторговое объединение «Международная книга» (фирма «Совискусство») покупает у студии магнитокопии записей для продажи лицензий на выпуск грампластинок и лазерных компакт-дисков крупнейшим зарубежным грампластиночным фирмам.

Но грампластинка – не просто предмет музыкального ширпотреба. Это художественный документ эпохи, фиксирующий не только исполнительское мастерство профессиональных и народных коллективов и артистов, но и общий уровень музыкальной, театральной культуры общества, важнейшие политические события, творчество современных композиторов, технику звукозаписи. Нельзя переоценить роль грампластинки в эстетическом воспитании самых широких трудящихся масс, особенно молодежи, учитывая, что все лучшие грамзаписи транслируются по радио, становятся основами музыкальных телефильмов, охватывая этой формой информации большое количество людей, не интересующихся грампластинками специально. Огромен вклад грамзаписи и в мировую культуру. Распространение советских грампластинок более чем в 80 странах мира позволяет многим народам ближе познакомиться, лучше понять достижения советского многонационального социалистического искусства.

Непосредственный создатель записи – звукорежиссер. Этот уникальный специалист должен быть не просто музыкантом с высшим образованием и солидными техническими знаниями. Главной эстетической задачей звукорежиссера является творческая помощь композитору и исполнителю в наиболее выразительной интерпретации произведения, создании такого звукового образа, который при отсутствии зрительного ряда донесет до слушателя все художественные достоинства сочинения и максимально ярко представит артиста. Для этого требуются эрудиция и вкус такого высокого класса, чтобы звукорежиссер мог на равных общаться с крупнейшими композиторами, дирижерами, коллективами и солистами. Ведь он должен создавать нужную акустическую атмосферу, правильный музыкальный баланс, передавать динамику и драматургию произведения в трактовке данного исполнения. Ему необходимы богатые специфические слуховые воображение и память, быстрая реакция, воля и настойчивость в сочетании с тактичностью, особенно в работе с большими коллективами. Только он, являясь квалифицированным и требовательным слушателем «со стороны», может подсказать такие детали, которые позволят приблизить исполнение к совершенству.

Ближайший помощник звукорежиссера – оператор, работающий с ним на записи и впоследствии осуществляющий монтаж. Это также высокообразованный музыкант с исключительным слухом и виртуозными руками. Надо сказать, что имеющееся в штатном расписании наименование этой профессии – оператор – совершенно неправильное. Это ассистент или монтажер, как в кинопроизводстве.

Звукорежиссеры и операторы студии заняты и в группе реставрации старых записей и переписи на экспорт, в отделении механической записи, где производят перепись с магнитной или цифровой ленты на медный диск. Через единственное в нашей стране отделение механической записи проходят абсолютно все записи советской грампромышленности. Здесь же они – «золотой фонд» советского искусства – и хранятся в фонотеке.

Обслуживают всю сложнейшую электронную и цифровую технику инженеры и регулировщики радиоаппаратуры. Тематический план и оформление грампластинок обеспечивает редакторский отдел. Современный репроцентр изготовляет высококачественные фотоформы конвертов для заводов грампластинок.

Металлообрабатывающее предприятие 4-й категории

Именно так называется Всесоюзная студия грамзаписи. Таким образом, весь сложнейший творческий процесс создания национальных художественных ценностей, напряженнейшая работа деятелей интеллектуального труда и крупнейших артистических сил сводится, судя по официальному статусу студии, к нарезке подогретым резцом бороздки на металлическом диске.

Отсюда и цепь совершеннейших нелепостей. С одной стороны, звукорежиссер – высокообразованный творческий работник, автор художественных ценностей мировой культуры. Ведь записи позволяют сохранить во времени и донести до широких масс слушателей в любой точке земного шара лучшие исполнения замечательных артистов. И на них должно быть распространено авторское право так же, как, скажем, на фотоснимок, ибо запись неповторима, она несет в себе черты индивидуальности именно этого звукорежиссера. Недаром существуют международные конкурсы в академиях грамзаписи с присуждением Гран-При. И среди записей одного и того же произведения бывают такие, что забываются сразу, а другие десятилетиями звучат по всему миру как эталон, например, «Кармен-сюита» Бизе – Щедрина в исполнении оркестра Большого театра под управлением Г. Рождественского. Поэтому крупнейшие исполнители работают в постоянном контакте с определенными звукорежиссерами, публично называя их «соавторами записей».

С другой стороны, звукорежиссер – непосредственный производитель основы продукции всей грампромышленности страны. Он, как и рабочий, имеет определенный месячный план, куда, как на производстве, входит расход ленты, времени и т.п. Но нет двух одинаковых записей – ведь это творческий процесс, иногда в смену записывается 20 мин., а иногда – 4, на что-то идет 3 дубля, а бывает необходимо и 8. Исполнитель у нас записывает, как правило, любое произведение один раз в жизни, поэтому, с нашей точки зрения, он имеет полное право на «черновик», на поправки для достижения наивысшего результата, как художник или писатель.

В месячное задание и расход магнитной ленты в среднем звукорежиссер укладывается, но если он занят оперой, которая по объему равна квартальному плану, то, естественно, месячный план для него невыполним, и норматив материала, находящегося в работе, намного превышает положенный. А расценивается и сложнейшая запись оперы, и простая (уроков иностранного языка) одинаково: по минутам полезного звучания. Перевыполнение плана на 1% или на 30% ничего в оплате труда не меняет. Поощрение качества также полностью отсутствует, если не считать проблематичный шанс получить премию на конкурсе звукозаписей. Поэтому единственный стимул качества – собственная совесть звукорежиссера. А это далеко не надежный рычаг производства, тем более творческого. Так что по труду звукорежиссер ничего не получает, и это даже не планируется, поскольку вроде бы никому не нужно. Считать такое положение нормальным, особенно сегодня, нельзя!

Товарная продукция студии – только медный диск (одна сторона пластинки), продаваемый заводу за 1375 руб. Сама запись, основа и содержание этого диска, расценки не имеет, никого не волнует, хотя при экспорте именно запись является, конечно, продукцией цеха, студии, фирмы.

И еще об одном хочется сказать. Работа звукорежиссера и оператора очень вредна для здоровья. Непрерывная звуковая нагрузка уровнем громкости 92 децибела и более (что предусмотрено техническими условиями контроля записей), психологически сложное общение с исполнителями, напряженное слушание всех компонентов звучания, точного исполнения всех голосов партитуры и помех (шелест переворачиваемых нот, стук клапанов духовых инструментов, шумы улицы, звуки из других помещений, поскольку студия не имеет звуковой изоляции, технические помехи тракта записи). Практически через 4,5 часа непрерывной записи слух звукорежиссера «устает» настолько, что продуктивность работы приближается к нулю.

Категория вредности этой профессии была официально установления постановлением Совнаркома в ноябре 1940 г., и сейчас у звукорежиссеров 36-часовая рабочая неделя. Но по сравнению с 1940 годом слуховые и нервные нагрузки возросли несоизмеримо, особенно при цифровой записи. Техника изменилась кардинально. На современном звукорежиссерском пульте более 3000 регуляторов и около 80 приборов и объектов зрительного контроля. И главное – многострочная партитура. На зарубежных студиях за пультом работает инженер, а звукорежиссер только командует его действиями, но это с точки зрения художественного результата менее эффективно. С другой стороны, работа звукорежиссера за пультом в одиночку, без инженера и оператора, что иногда имеет место в наших студиях из-за неправильного штатного расписания, создает совершенно недопустимую нагрузку и ведет к потере качества.

Профессиональная заболеваемость звукорежиссеров и иных специалистов, работающих со звуком, вдвое выше, чем в других подразделениях студии, что зафиксировано горсанэпидстанцией и институтом ВЦНИИОТ ВЦСПС, но операторы, мастера записи и технического контроля, работающие в тех же условиях, не приравнены к звукорежиссерам в льготах по вредности. Этот вопрос необходимо разрешить. В ГДР, например, для звукорежиссеров установлена 25-часовая рабочая неделя – пятидневка с работой за пультом 3,5 ч. и 1,5 ч. на подготовку записи и другие операции. Профессии звукорежиссера официально не существует. И только в прошлом году реализована попытка организовать профессиональное обучение кадров. Сегодня же у нас нет смены. Число энтузиастов нашей профессии мизерно, не энтузиасты на эту работу не идут. Причины весьма просты. Не секрет, что молодежь, оканчивающая вузы, сейчас достаточно пристально смотрит на материальные перспективы своей будущей профессии. Выпускники консерваторий учитывают, что должностной оклад звукорежиссера высшей категории, причем только московского, – 210 руб., почти равен низшей ставке музыканта в ведущих оркестрах – 200 руб. В республиканских студиях максимальная ставка звукорежиссера 180 руб. Для того чтобы иметь хотя бы шанс получить высшую категорию, нужно проработать, и успешно, много лет, а в оркестре, поступив на низшую ставку, всегда есть возможность повысить ее, передвинувшись по конкурсу, не говоря уже о приработке на тех же записях и о гастрольных зарубежных поездках. А ответственность за запись у звукорежиссера не меньше, чем у дирижера.

В связи с ограниченным числом звукорежиссеров высшей категории (около 20 человек в стране по всем учреждениям звукозаписи) давно существует практика приглашения на отдельные особо сложные работы звукорежиссеров из родственных организаций: «Мелодия», киностудии «Мосфильм», Государственного дома радиовещания и звукозаписи, Телевизионно-технического центра, Кремлевского Дворца съездов. Оплачивается эта работа из гонорарного фонда в сумме от 5 до 10 руб. за вызов. На сегодняшний день эта компенсация совершенно не соответствует трудозатратам и значению проводимой работы, ибо от таланта, профессионального мастерства и умения организовать процесс записи целиком зависит не только количественный результат, но и время, затрачиваемое на это целым коллективом исполнителей.

Нужно перевести форму оплаты приглашенных звукорежиссеров с вызовов на полезные минуты звучания, взяв за основу стоимость минуты записи дирижера или хормейстера по категориям, установив персональную ставку каждому высококвалифицированному звукорежиссеру приказом Министерства культуры СССР, как это сделано в отношении всех исполнителей. Такая мера, безусловно, позволит заинтересовать и звукорежиссера в том же конечном результате, на который работает исполнительский коллектив, – хорошей записи с наименьшими затратами времени, даст выгоду записывающим организациям в экономии дорогостоящих смен записи при повышении качества продукции.

Вызывает серьезное сомнение справедливость, да и просто законность следующей практики. Объединение «Экран» Центрального телевидения покупает у студии грамзаписи копию фонограммы оперы или концерта (те же 3 руб. за минуту). Под эту фонограмму снимает артистов, открывающих рот (причем, не всегда вовремя), в титрах пишет фамилию звукорежиссера телеобъединения «Экран», который получает постановочное вознаграждение за запись… музыки, которую ни он, ни объединение не записывали. А те, кто затратил огромный высококвалифицированный труд на эту работу, не упоминаются ни в титрах, ни в ведомости на оплату. Даже название студии и фирмы «Мелодия» отсутствует. Таких случаев немало, и не только с «Экраном». Вот где авторы записи должны сохранить свои права «без неимущественного и имущественного ущерба», как говорится в соответствующих документах, поскольку постановочное вознаграждение за фильм определено государственными положениями. Просто оно должно распространяться на тех, кто его заработал.

Серьезные проблемы имеются и в системе оплаты гонорара исполнителей за работу на записи. Большинство артистов симфонического оркестра получают 90 коп. за полезную минуту записи. В послеконцертное время в Большом зале Московской консерватории (с 22 часов до половины первого ночи) записывается 10 мин., а иногда и меньше. Заработанного не всем хватает на такси (если удастся поймать), чтобы добраться в отдаленный микрорайон. А утром эти люди должны в хорошей форме быть на своей основной работе. Поэтому оркестры не всегда охотно соглашаются на запись или играют недостаточно тщательно, боясь опоздать на метро, но стараясь записать побольше минут.

Компенсацию на записи солистов и дирижеров самого высокого ранга даже смешно назвать оплатой по труду. Менее чем в 500 руб. оценивается титанический труд при создании грампластинки таких великих музыкантов, как Святослав Рихтер, Евгений Мравинский. А во всем мире их пластинки, в том числе записанные, к сожалению, на зарубежных фирмах, приносят миллионные доходы. Лет 15 назад фирма «Мелодия» обратилась в соответствующие инстанции с цифрами, показывающими, какие огромные прибыли дадут записи крупнейших артистов если предоставить им у нас в стране приемлемые условия для этого, в частности увеличив вдвое ставку для Героев Социалистического Труда, лауреатов Ленинской премии. Но положительного решения принято не было. И сейчас мы можем только с грустью фантазировать, какие записи мы могли бы иметь, но никогда не услышим, потому что время уходит, некоторых уже нет… А то, что записано, бесценно, и надо благодарить всех, кто был причастен к осуществлению этих записей.

За рубежом для исполнителей на грампластинках существуют «потиражные», т.е. выплата дохода в зависимости от тиража. В нашей стране они действуют в рамках ВААПа для писателей, композиторов, художников, поэтов, а также для постановочных групп в кинопроизводстве. Думается, что распространение «потиражных», «постановочных» (неважно, как это будет называться) на всех участников записи – и артистов, и звукорежиссерских бригад, и редакторов – должно стать отличным рычагом для создания хороших записей, ибо плохие тогда будут обречены.

Записи, как кинофильмы, нужно принимать по качественным категориям: высшая, первая, вторая. Это позволит сбалансировать творческий вклад звукорежиссерской бригады с компенсацией за эту работу, учитывая дальнейшую судьбу грампластинки – ее реализацию и экспорт.

Кто присваивает прибыль

Абсолютно неважно, сколько звучит диск, что на нем записано, будет тираж в 3 тыс. или миллион, купит кто-нибудь эту пластинку либо нет, или она как дефицит появится на «черном» рынке втридорога. Неважно в финансовом отношении студии и тем, кто на ней трудится. А правильно ли это?

Перевод студии на самофинансирование ставит перед ней особые проблемы. Количество основной продукции – дисков – увеличить нельзя, мощность Московского опытного завода жестко ограничена вместимостью гальванических ванн и временной технологией производства оригиналов. Стоимость основных фондов производства, дорогостоящего импортного оборудования падает только на одну студию. Зато вся прибыль за хорошие, многотиражные пластинки присваивается теми, кто их не воздавал, а только тиражировал – заводами. То есть труд студий – прибыль «невидимая». Откуда же может быть у не заинтересованность в конечном результате, в качестве продукции? Это же нарушение социалистического принципа оплаты по труду.

Или такой факт. Студия освоила новую систему звукозаписи для будущего компакт-диска – цифровую, значительно более совершенную, но дорогостоящую. Стоимость аппаратуры приближается к миллиону, затраты времени (электронный монтаж) вдвое больше. Пока у нас не производятся компакт-диски; был начат выпуск с цифровых записей обычных пластинок. На них установлена новая рыночная цена 2 р. 50 к. вместо 1 р. 45 к., то есть выше на 70%. А для студии оставили прежнюю цену реализации стороны (тондиска). Все, что есть нового в этой подорожавшей пластинке, начиная с освоения цифровой записи в студии и кончая переписью на диск, сделано только студией, а прибыль, притом огромная, досталась не студии, а заводам и торговле. Разве это законно?

Особенная несправедливость происходит в экспорте. «Межкнига» платит студии около 200 руб. за час звучания записи. Это значит, что за большую оперу (2,5 ч.) студия получила 500 руб., а «Межкнига» – значительные суммы в валюте. А стоимость только исполнительского гонорара, оплачиваемого студией за эту оперу, – 25-30 тыс. руб. плюс аренда зала, несколько месяцев напряженной работы…

Кроме того, многие иностранные фирмы заинтересованы в записях советских исполнителей с репертуаром, который в настоящее время не входит в план записей «Мелодии». Они готовы полностью оплатить в валюте все расходы. Но… Для этого студия должна либо отменить плановые записи, либо выполнить заказ сверх плана. За это она получит от «Межкниги»… 190 руб. Естественно, на это она пойти не может. В итоге государство теряет крупную валютную сумму, не говоря уже об идеологической и пропагандистской важности появления новой записи советского исполнителя или коллектива за рубежом. Бывают случаи, когда иностранные специалисты сами приезжают в СССР для производства записей наших артистов, забирая себе львиную долю прибыли. Разве это по-хозяйски?

Самой фирме «Мелодия» валюта необходима как воздух для оснащения современной техникой звукозаписи и высококачественной магнитной лентой, которые у нас в стране не выпускаются. За рубежом непрерывно появляются все новые, более совершенные технические средства обработки звука, влияющие на «эталон» звучания, тоже не стоящий на месте. На сегодняшний день наша студийная аппаратура очень устарела морально и до предела изношена. Из-за этого приходится тратить немыслимое количество лишнего времени на переделки, а записи превращаются в пытку как для исполнителей, так и для персонала. И это во Всесоюзной студии, а о республиканских и говорить нечего. Весь мир перешел на цифровую запись, а у нас три комплекта такой аппаратуры в Москве и один – в Ленинграде.

Огромным творческим трудом, преодолевая недостаточность техники, как говорят, «на колене», мобилизуя все свои знания, опыт и воображение, звукорежиссеры все-таки создают записи на уровне мирового стандарта, в том числе цифровые для лазерных дисков, заполонивших весь мир (500 млн в год), а для нас пока стоящих в перспективе. Но никакой компенсации за такую работу ни студии, ни бригада звукозаписи не получают. Естественно, количество и качество экспортных записей начало расти… вниз. Рекламации инофирм, причем нередко справедливые, появляются все чаще. Особенно это касается записей, проводимых из-за перегрузки звукорежиссерских бригад по заказу грамстудии в Государственном доме радиовещания и звукозаписи, звукорежиссерам которого незачем вылезать из кожи для получения экспортного качества. Таких работ становится все больше, а ведь при соответствующем стимулировании их постарались бы выполнить, причем безупречно, сами сотрудники грамстудий.

Что же получается? Создатели лучших записей, проданных за рубеж, не получают никакого вознаграждения вопреки всем существующим в нашей стране положениям. Разве не абсурд, что по экспорту на фирме и в студии премируются только те, что переписал копию и организовал ее отгрузку, а также руководство, плановый отдел, бухгалтерия и т.п. Все, кроме звукорежиссера и оператора, хотя только благодаря их способностям, мастерству, особым стараниям и значительному дополнительному труду записи удается довести до международных требований. Выход из этого положения есть. Это формирование специального фонда поощрения за работы (записи), приносящие валютные средства. И такая практика имеется на многих предприятиях.

Повторюсь, главное в грампластинке – ее содержание, исполнение, качество звучания. За ней специально идут в магазин, ищут, выбирают, оплачивают. Этим запись на грампластинку отличается от записи радио, которую слушают только тогда, когда она выходит в эфир, да и то между делом, на кухне, за чашкой чая, разговорами. И этим пластинка эквивалентна книге, картине, другим произведениям искусства.

Давно пора решить вопрос о прямом выходе «Мелодии» на зарубежные фирмы, с кем работать совместно. Тогда хозрасчет и самофинансирование станут реальными экономическими рычагами, на деле позволят обеспечить «Мелодию» необходимой техникой и сырьем, заинтересовать исполнителей и своих сотрудников в значительном расширении этой работы. Кстати, ощутимо пополнится каталог «Мелодии». Вряд ли где-либо, кроме «Мелодии», лучше известно, какие записи, как и за сколько нужно продавать за рубеж. Причем как с финансовой стороны, так и с позиции идеологической. Может быть, использовать и зарубежных представителей «Межкниги», но в разумных финансовых пределах. Вместо того чтобы просить у государства валюту, «Мелодия» начнет ее сдавать, а главное, решит проблему самофинансирования. А иначе студии будут прозябать, им придется отказываться от производства художественно ценных, но дорогостоящих записей. Не исключено, что они растеряют уникальных специалистов.

Кто заказывает музыку

Определение будущего тиража грампластинок тиражной комиссией, в которой окончательное решение принадлежит не музыкантам, а представителям торговли, – абсурд. Фирма «Мелодия» из-за этого лишена возможности вести планомерно эстетическо-воспитательную работу. Нельзя, естественно, не учитывать перспективу реализации каждой грампластинки, но необходимо поставить продажу грампластинок на профессиональную основу. Не засылать, скажем, азербайджанские мугамы в Прибалтику, а симфонии Онеггера – в сельпо. Иначе получается, что где-то лежат, а потом уцениваются интересные пластинки, а те, что пользуются большим спросом, становятся дефицитом и продаются спекулянтами. «Всенощная» С. Рахманинова в исполнении Государственного Камерного хора под управлением В. Полянского продавалась на «черном» рынке по 60 руб. И только потому, что тиражная комиссия установила первый выпуск двум заводам только по 4000 шт. А надо было по 100 000. В то же время даже в фирменных магазинах грампластинок покупать нечего, несмотря на довольно толстый каталог, который можно иногда посмотреть у заведующей секцией. Каким образом сложилось положение, когда даже в Москве нельзя купить Первый концерт П. Чайковского для фортепиано с оркестром, одно из самых популярных произведений русской классики, кстати, существующий в каталоге «Мелодии» более чем в 15 исполнительских вариантах? Нет ни одной симфонии Бетховена, мгновенно расхватываются отдельные симфонии Моцарта. Нет романсов Глинки, Чайковского, Мусоргского, Римского-Корсакова. Я привел только эти примеры из-за отсутствия места в статье. Нельзя утверждать, что такие пластинки совсем не печатаются. Они мелькают в магазинах, но все реже. Эту музыку любят многие тысячи людей, а потребность в ней испытывает огромное большинство учащихся музыкальных школ, училищ, консерваторий.

В противовес бытующему мнению, что классику не покупают, назову некоторые интересные цифры (с 1967 г.): И. Штраус: Вальсы и польки, дирижер Г.Рождественский, выпущено 744 000 шт.; Чайковский: Балет «Лебединое озеро», дирижер Г. Рождественский – 497 000 компл., Бизе – Щедрин, «Кармен-сюита», дирижер Г. Рождественский – 417 000 шт.; Чайковский: Первый концерт для фортепиано с оркестром, солист С. Рихтер – 415 000 шт.; Моцарт: Симфония № 40, Московский камерный оркестр – 410 000 шт.; Бах: Токката ре минор для органа, исп. Г. Гродберг – 344 000 шт.; Чайковский: Балет «Щелкунчик», дирижер Г. Рождественский – 264 000 компл.; Бетховен: Соната № 8 «Патетическая», исп. Э. Гилельс – 261 000 шт.; Русская хоровая музыка XVI-XVIII веков, Республиканская русская хоровая капелла, художественный руководитель А. Юрлов, – 154 000 компл.

Надо добавить, что ни одна из этих записей не уценивалась и в магазинах не лежит. И, естественно, вакуум этой музыки на прилавках немедленно заполняется эстрадой, и ладно бы хорошей, ведь чаще это серятина и даже пошлость, и в любом случае однодневка. Как-то получается, что при серьезном заслоне, выставляемом студией на пути слабых эстрадных пластинок, те из них, что все-таки проходят это заграждение, на полках расцветают пышным цветом, заполняя, как чертополох, все свободное пространство. Видимо, надо благодарить заводы, столь продуктивно насыщающие магазины бесконтрольными тиражами этих «шедевров».

Попытка учета покупательского спроса, организованная с помощью ТАСС по просьбе фирмы «Мелодия», – «Музыкальный Олимп» – сама по себе хороша, но объективность полученных данных ничтожна. Разве кто-нибудь в магазине фиксирует название спрашиваемой пластинки? Вероятно, в компьютер ТАСС – серьезный информационный центр – идет либо программа, навязшая на зубах уставшего от ответов продавца, либо его личное мнение, зависящее от его вкуса. Это относительно эстрады. А в классике и подавно! Мы узнаем только, что тираж интересной пластинки распродан, он и определяет место на «Олимпе». Если бы в магазинах были вывешены краткие аннотации новых грампластинок, не говоря уже о рекламе, если бы были какие-то «Книги пожеланий», что ли, результаты опроса можно было считать достоверными, и это дало бы много размышлений к действию по улучшению дел грампластинки.

Но дело не только в учете спроса. Срабатывают и «экономические» рычаги. Вот только один: план «Мелодии» по товарной продукции на 1988 год увеличен Госпланом СССР на 45 млн. руб. Выпуск классической музыки, детских, народных, литературно-драматических записей, как и произведений советских композиторов всех серьезных жанров, придется сократить в четыре раза. Ведь пластинки этой так называемой второй группы почти вдвое дешевле, чем эстрадные и лицензионные записи. На них такой план не сделаешь. И о каком эстетическом музыкальном воспитании может идти речь? Не принимаются в расчеты и очень важные вопросы: резко сократив записи классики, мы сразу же понесем значительные убытки в валютных поступлениях от экспорта, потому что эстраду нашу западные фирмы покупать не хотят. Они прекрасно понимают, что к чему, и хорошо умеют считать деньги, блюсти свою выгоду.

Как же сделать так, чтобы на полках магазинов был широкий ассортимент действительно интересных грампластинок, чтобы каждый любитель музыки и театра мог приобрести не только новую запись, но и уже прошедшую, так, как это возможно в магазинах грампластинок многих стран мира? Это вопрос для размышления, и, видимо, до его решения еще далеко. Но он не сдвинется с места, пока на разнообразие запросов покупателей ответом будет односторонний диктат торговых организаций в пользу «ходовых», по их мнению, многотиражный пластинок.

Совершенно ясно одно: необходимо принять действенные меры по определению статуса студий грамзаписи с учетом их важнейших творческих задач. Студии не могут формально приравниваться к чисто производственному предприятию, так как их функция – художественно-производственная, связанная с творчеством. Для студий должен быть специальный статус, который совмещал бы в себе производственные, финансовые и другие задачи с главной – художественно-эстетическим воспитанием трудящихся, пропагандой лучших образцов советской музыки и исполнительского искусства, выдающихся произведений классики, вкладом в мировую культуру и сохранением на века всех достижений музыки и театра социалистического общества. Тогда и фонотека из «склада готовой продукции», откуда безжалостно списывался и уничтожался «устаревший» (а это уникальный) материал, превратится в хранилище неповторимых художественно-исторических ценностей, какими действительно являются звукозаписи.

Необходимо выработать правильный принцип оплаты по труду на социалистическом предприятии, создав приоритетную материальную заинтересованность непосредственных производителей уникальной продукции в ее качестве, экспортабельности, количестве, своевременности, обеспечив поступление финансовых средств на материальное стимулирование из доходов от реализации при тиражировании на заводах грампластинок и компакт-кассет, а также при экспорте записей за рубеж.

Но главное – нельзя забывать, что грампластинка – произведение искусства, несущее в обществе важную идеологическую нагрузку, нравственный заряд.

И. Вепринцев